Громов покосился на Менгешу и уже более мягко добавил:
— Надо, Влад! Понимаю, что не вправе приказывать тебе сейчас, но надо! — Он улыбнулся, и лицо его сразу стало добрым и немного жалобным.
— Сколько времени вам понадобится на подготовку? — вмешался Менгеша.
— Неделя! — подумав, сказал я.
На лице Менгеши появилась детская обида. Он посмотрел на Громова.
— Три дня! — спокойно сказал тот, глядя мне в глаза. — День на изучение всех необходимых материалов, день на инструктаж и день — проститься с родственниками.
Громов подошел к столу, достал из ящика несколько кремниевых дисков-мемонограмм, протянул их мне:
— Вот. Это материалы по «Хартумскому конфликту» — все, что может понадобиться тебе. Остальное найдешь в библиотеке Совета или запросишь в Информационном Центре Трудового Братства.
Я взял мемонограммы, повертел их в руках.
— Когда хочешь начать? — лицо Громова снова стало добрым и чуточку растерянным.
Я пожал плечами.
— Прямо сейчас.
— Добро! — Громов кивнул. — Последние инструкции получишь лично от меня перед самым отлетом… — Он оглянулся, словно искал что-то глазами. Снова посмотрел на меня. — Ну, ладно. Иди!
Я взглянул на него и впервые увидел, как он сильно постарел за последние два года: волосы совсем седые; в уголках глаз скрылось множество морщин; глубокие складки легли на щеках. Мне стало невыносимо жалко его. Отдавая всего себя работе, он не мог даже обновить свой организм, чтобы вернуть ему ушедшую молодость, — на это у него просто не оставалось времени! А ведь ему уже далеко за сто.
Не желая выдавать своих чувств, я встал и поспешил уйти.
* * *Читальный зал библиотеки Совета ОСО был полон народа. Длинные стеллажи с визиозаписями и старыми книгами протянулись вдоль стен, а между ними были расставлены небольшие столики для посетителей с информационными дисплеями. Хрустально-прозрачный потолок зала не задерживал солнечного света, и могучий поток его обрушивался сверху на головы многочисленных читателей. Бесшумно работали кондиционеры, вызывая заметное движение воздуха.
Я огляделся и, выбрав столик у одного из стеллажей, уселся в глубокое кресло, положив пальцы на кнопки клавиатуры. Странно, но почему-то несколько минут я не решался заглянуть в содержимое мемонограмм, отданных мне Громовым, словно боялся скрытых в них документов. Сидел, подперев кулаками голову, и смотрел на серую поверхность экрана дисплея, хранившую таинственное молчание. Наконец, пересилив себя, вставил одну из мемонограмм в приемное устройство и щелкнул клавишей пуска. Внутри оказалось несколько стереоснимков, подшивка печатных газет, издававшихся в Сообществе, и страницы печатного текста. Пропустив фотографии и газеты, я принялся изучать документы.
Это был протокол следственной комиссии от 26 августа 646 года Мирового Воссоединения. Комиссия изучала обстоятельства гибели патрульного «Икс-43». В качестве свидетелей были вызваны пилоты патрульных «Икс-41» и «Икс-42»: Эд Руцкий и Иан Сайко. Как указывалось в пояснительной записке, Иан Сайко, на момент работы комиссии, находился в сильном депрессивном состоянии и не мог полностью отвечать за свои поступки. Поэтому показания давал только Руцкий.
Комиссия. Расскажите подробно о том, что произошло 23 августа в 13 часов 00 минут.
Руцкий. Вылетев на орбиту точно в срок, мы патрулировали около часа без особых происшествий. В 12.30 с Базы пришло сообщение о нарушении Договорной зоны со стороны квадрата четыре и распоряжение немедленно следовать в этот квадрат. А еще спустя десять минут „головной“ передал по радио, что наблюдает смещение пульсирующего поля радара…
Комиссия. Простите, „головной“ — это патрульный „Икс-43“?
Руцкий. Да. Головным был Стефан Мич. Я вслушался в дополнительный фон: никаких признаков нарушения не было. Тут же сообщил „сорок третьему“ о своих наблюдениях, но он упорно настаивал на том, что видит яркую точку у края пульсирующего поля. Примерно в 12.43 пришло сообщение от „сорок второго“: „Вижу нарушителя. Отзыв „свой-чужой“ молчит. Что предпринять?“ Только тут я заметил яркую точку на экране. Через несколько секунд рядом с первой появилась вторая точка. Потом третья, четвертая, пятая. И почти сразу пришла команда с „Икс-43“: излучатели правого борта к бою!
Комиссия. Были ли действия нарушителей враждебными по отношению к вам? Почему патрульный „Икс-43“ отдал такой приказ?
Руцкий. Без сомнения, они действовали враждебно! Это следовало из того, что нарушители находились в Зоне без разрешения и приближались без предупреждения, не отзываясь на наши запросы, и без опознавательных огней. Через несколько секунд после того, как „сорок третий“ отдал приказ готовить излучатели, все пять кораблей рассыпались веером, явно готовясь к атаке. Я спросил „сорок третьего“ по дисплею: „Что будем делать? Может быть, дать предупредительный выстрел?“ Стефан Мич возразил так же по дисплею: „Рано! Предложим им следовать за нами. Они в закрытой зоне. Нужно узнать, есть ли у них разрешение“. Я услышал щелчок в наушниках шлемофона: „сорок третий“ включил внешнюю связь. Я последовал его примеру: щелкнул проверочным тумблером — индикатор ритмично пульсирует, значит, они нас слышат…
Комиссия. Что произошло дальше?
Руцкий. Через лобовое стекло я следил за „сорок третьим“, который шел параллельным курсом. Вдруг что-то случилось… Вначале я даже не понял, что именно. Мне показалось, что пространство вокруг стало совсем белым, звезды куда-то исчезли. Я был ослеплен. Посмотрел в сторону „головного“. Там был огромный шар белого огня. От шара в разные стороны расходились волны очень яркого голубого света, совсем, как круги на воде! Одна такая „волна“ достигла меня секунды через три… Я почувствовал сильнейший удар, словно тело мое разрывает чья-то неведомая сила. Даже не успел включить защитное поле…
Комиссия. Защитное поле вряд ли помогло бы вам. По данным наших экспертов, мощность излучения в тот момент была такова, что ни одно защитное поле, известное на Земле, не смогло бы остановить его разрушающей силы.
Руцкий. Возможно… Тогда я об этом не задумывался. В глазах потемнело, меня тошнило, как на предельных перегрузках; все вокруг плыло, а потом исчезло вовсе… Все. Больше ничего не помню!
Комиссия. Скажите, Мич успел предложить нарушителям следовать за собой или же все произошло раньше?
Руцкий. Извините, у меня очень болит голова. Я хотел бы прерваться и покинуть комиссию.
Комиссия. Ответьте только: да или нет?
Руцкий. Нет».
На этом протокол заседания следственной комиссии заканчивался. К протоколу прилагалось официальное заключение научной экспертизы, проводившей структурный и молекулярный анализы обшивки ракетопланов «Икс-42» и «Икс-41», а также медицинское освидетельствование обоих пилотов. Из последнего следовало, что под воздействием жесткого излучения у них наблюдаются обширные поражения спинного мозга, повлекшие за собой нарушения работы центральной нервной системы. Это особенно сильно врезалось мне в память.
Я снова вызвал на экран фотографии. Почти интуитивно узнал Руцкого: темноволосый, сероглазый, с плотно сжатыми губами на волевом лице. Он совсем не походил на невменяемого истерика, каким его пыталась изобразить печать Сообщества. На другом снимке широко улыбался курчавый блондин — Иан Сайко. Трудно поверить, что этот жизнерадостный парень теперь находится в психоневрологической лечебнице и врачи не могут дать гарантии, что он проживет еще достаточно долго. Все это я узнал из дискет с сообщениями Трудового Братства о случившейся катастрофе. Здесь же было официальное заявление Всеобщего Народного Совета, в котором подчеркивалось, что Трудовое Братство не считает повинным во всем случившемся народ Сообщества, что вся полнота ответственности ложится на правителей Сообщества.
«С народом Сообщества нас связывают общие исторические корни, в нас течет кровь наших общих предков». Эта мысль заинтересовала меня. Отложив в сторону мемонограммы Громова, я набрал код Информационного Центра, и через секунду передо мной начала разворачиваться история Мирового Воссоединения и возникновения Сообщества…
Земля вначале двадцать первого столетия представляла собой мало радостную картину. Общество, царившее на ней, останется в памяти людей, как самое продажное и безнравственное за всю историю человечества. Во главе его стояла корпаратократия — небольшая группа людей, возглавлявших самые крупные корпорации мира — основная задача которой заключалась в максимизации своей прибыли, при этом, нисколько не заботясь ни об обществе, ни об окружающей среде. Они всеми силами стремились к тому, чтобы с помощью втягивания в долги целых государств, путем взятничества и политического свержения неугодных им режимов и правительств, уничтожая национальные экономики других стран установить на Земле монопольный мир, основанный не на ценности человеческой жизни, а на финансовой мощи корпораций. Корпоративно-империалистическая экспансия расползалась по всей Земле, нещадно эксплуатируя народы, пока в 2012 году по старому летоисчислению в одночасье не рухнула вся мировая финансовая система, основанная на извлечении прибыли, деньгах и дефиците. Это привело к еще большему обнищанию основной массы населения Земли, голоду и повсеместным стихийным вспышкам неповиновения и протеста, продолжавшимся следующие восемьнадцать лет.