Илья Мельников - Цветаева за 30 минут. Страница 9

Несмотря на сложности в браке и ее прошлое увлечение Софией Парнок, она все равно вернулась к мужу и признается, что по-настоящему любит только его: «…Да, в Вечности – жена, не на бумаге!..». По поводу внешности супруга поэтесса указывает, что он высок и тонок: «…Он тонок первой тонкостью ветвей…», а его глаза напоминают ей две бездны: «…Под крыльями раскинутых бровей – Две бездны…». Рассказывает она также и об аристократическом происхождении мужа: «…В его лице трагически слились Две древних крови…» – мать – русская дворянка, а отец Сергея – представитель помещичьей еврейской семьи. В нем она видит своего рыцаря: «…В его лице я рыцарству верна…».

Эпилог произведения представляет собой пророчество, которому суждено сбыться: «…Такие – в роковые времена – Слагают стансы – и идут на плаху». Через несколько лет ее муж – представитель белогвардейцев, вернется в Россию из эмиграции, где будет арестован и позже расстрелян, заплатив жизнью за свои убеждения.

Произведение из раннего этапа творчества М. Цветаевой было создано в 1910 году и вошло в самый первый ее поэтический сборник «Вечерний альбом». Образ прекрасной пленницы навеян поэтессе из разнообразных сказок, легенд и преданий.

Согласно сюжета молодая девушка является дочерью богатых и знатных родителей и не нуждается ни в чем: «…Она покоится на вышитых подушках…», ее мысли заняты лишь обновками: «…О чем загрезила? Задумалась о чем? О новых платьях ли? О новых ли игрушках?…». Более того, позже выясняется, что она является наследницей испанских королей: «…Шалунья-пленница томилась целый день В покоях сумрачных тюрьмы Эскуриала…» и «…Склонив колено, ждет кудрявый паж Ее, наследницы, чарующей улыбки…». Перед читателем возникает картина прекрасного и строгого дворца, роскоши: «…От гнета пышного, от строгого хорала Уводит в рай ее ночная тень…» и «…Аллеи сумрачны, в бассейнах плещут рыбки И ждет серебряный, тяжелый экипаж…».

Одновременно, автор напоминает, что сказочная жизнь беззаботна лишь на первый взгляд, тогда как на самом деле, она обременена множеством условностей и долгом: «…Но… грезы всё! Настанет миг расплаты…», «…И уж с утра про королевский долг Начнут твердить суровые аббаты» – как символ того, что вечной радости не бывает и за все нужно платить, просто эта самая плата для каждого своя: кто-то расстается с детской непосредственностью, кто-то – со свободой принятия решений, кто-то просто навсегда становится другим и осознает, что возможно, оказался в «золотой клетке».

Стихотворение создано осенью 1915 года и это были тяжелые времена в жизни Цветаевой: муж ушел на войну (Первая мировая война), а она осталась совсем одна с маленькими детьми и без средств к существованию.

Поэтесса пытается донести до людей напрасность борьбы, войны друг с другом: «…Не надо людям с людьми на земле бороться…». Объясняет, что человеческая жизнь гораздо более ценна, чем чьи-то амбиции. В череде смены пор года, мы не замечаем в своей извечной битве, простые радости: «…Смотрите: вечер, смотрите: уж скоро ночь… Уж ветер стелется, уже земля в росе, Уж скоро звездная в небе застынет вьюга…». Цветаева пробует угадать о чем думают ученые люди, что ими движет в продолжении войны: «…О чем – поэты, любовники, полководцы?» – и эту же мысль можно трактовать, как то, что не важно сколь высоко мы находимся на социальной ступени, важно помнить, что мы все люди и ни одна человеческая жизнь не должна быть загублена войной.

В эпилоге стихотворения появляется мотив загробной жизни, к которому часто прибегала Цветаева: «…И под землею скоро уснем мы все, Кто на земле не давали уснуть друг другу» – в контексте того, что смерть примирит в итоге даже самых яростных противников, но стоит ли умирать, чтобы понять неоправданность войны? Поэтесса уверено говорит, что «нет» и именно поэтому заявляет еще в самом начале стихотворения: «…Я знаю правду! Все прежние правды-прочь!..».

Стихотворение создано в августе 1916 года и представляет собой продолжение творческого диалога с А. Блоком. В частности, по мнению биографов поэтессы строчка: «…Ты не будешь ничей жених, я – ничьей женой…» созвучна с похожей у Блока из цикла «Кармен»: «…Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь…». И в то же время, у Цветаевой любовь – это буря страсти, шквал эмоций, ураган признаний: «…Оттого что я тебе спою – как никто другой. Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей, У всех золотых знамен, у всех мечей…», «…Я тебя отвоюю у всех других – у той, одной, Ты не будешь ничей жених, я – ничьей женой…».

Очевиден здесь и библейский мотив: «…И в последнем споре возьму тебя – замолчи! – У того, с которым Иаков стоял в ночи…» – имеется в виду притча о битве Бога с Иаковом, к которому тот явился ночью в образе ангела и Иаков просил у него благословления. Лишь на рассвете он получил не только благословение, но и в новое имя – Израиль в благодарность за истинную веру. То есть, лирическая героиня Цветаевой готова бороться за возлюбленного даже с Господом Богом. Также строчка: «…Два крыла твои, нацеленные в эфир…» – говорит об ассоциации любимого с ангелом.

Это стихотворение, как и многие из лирики Цветаевой, положено на музыку и неоднократно исполнялось в виде романса-баллады известнейшими артистами. Наиболее известна она в исполнении Ирины Аллегровой на музыку Игоря Крутого.

Доподлинно не известна дата создания этого стихотворения, но биографы поэтессы предполагают, что это произошло в промежутке 1912-1920 гг. Известно, что к тому моменту она уже была замужем и данное произведение посвящено именно любимому супругу – Сергею Эфрону.

Отношения с супругом никогда не были ровными и, как и у любой пары, были свои проблемы. Одной из главных таких проблем явилась связь поэтессы с Софьей Парнок и последующий уход от мужа. Через какое-то время она к нему вернулась, но былых чувств и эмоций было уже не вернуть. Отсюда строчка: «…Мы с тобою лишь два отголоска: Ты затихнул, и я замолчу…» – в контексте того, что они единое целое, несмотря ни на что и воспринимать его как друга она не может: «…Оттого тебя чувствовать другом Мне порою до слез тяжело…». Цветаева признает, что когда-то между ними была настоящая любовь: «…Мы когда-то с покорностью воска Отдались роковому лучу. Это чувство сладчайшим недугом Наши души терзало и жгло…», но потом искра эмоций угасла. И ей тяжело с этим смириться: «…Станет горечь улыбкою скоро, И усталостью станет печаль…».