У всех великих трагедий счастливый конец, но кто же способен досидеть до конца!
Если б головы поэтов отрастали, как у гидры, тогда они, возможно, обладали бы более богатой фантазией.
Когда народ счастлив, преступления сублимируются в искусстве.
Он выдал себя, раскланявшись лавровым венком, как котелком.
Он – это каждый раз кто-то другой, поэтому ему позволительно повторяться.
Жалкий лепет? Но зато новый!
Будь сентиментален. Тогда даже былые трагедии сможешь вспоминать с умилением.
Иногда нужно проявить жестокость, чтобы заставить должным образом оценить твою деликатность.
И кастраты духа берут самые высокие ноты.
Некоторые погружаются в глубины лишь для того, чтобы пускать оттуда маленькие пузырьки.
Поэт подозрительно смотрит на написанные им слова: какие из них украсят его надгробие?
Вам кажется, что этот автор немногого добился? Да ему же удалось понизить общий уровень!
Не следует пропагандировать «pure nonsense» [6] там, где царит «common nonsense» [7].
У некоторых шутов бубенчики издают фальшивый звон!
И пролитая кровь еще пульсирует. Пульсом эпохи.
Его мысль – чистое наслаждение. Она никого не оплодотворяет.
Быть слепым непозволительно с любой точки зрения.
Не драматизируйте свою жизнь!
А вдруг на ваши роли найдутся лучшие исполнители?
На человеческой коже можно написать всё что угодно – пока она на человеке.
Он напал. Да еще на мысль!
Пегасу даны крылья, чтобы меньше брыкался.
Брось камень первым, иначе тебя назовут эпигоном.
У некоторых трагедии нарастают, как мозоли, – просто от хождения по земле.
Странный сноб: мечтал о том, чтобы на его визитной карточке перед фамилией стояло не д-р или гр., а св.
Эпоха оказалась урожайной на гениев.
Будем надеяться, что хоть пара из них окажется не без способностей.
Дрессированные попугаи ничего не повторяют.
Берегись! Когда купаешься в лучах славы, твои враги получают преимущество – они ведь затаились в тени.
Там, где все поют в унисон, слова не имеют значения.
Борьбу за власть с ней же и ведут.
Когда пафос окружающих оказывается смешнее юмора, юморист впадает в депрессию.
Лишь став знаменитым, можно позволить себе выступать инкогнито!
Порой человеку кажется, что он болтается по какой-то сцене, не будучи даже статистом.
Лишь когда он въехал на колеснице, стало понятно, что он всего лишь кучер.
Тени способнее людей – делают то же самое, но без всяких усилий.
Вкус критика X настолько испорчен, что его можно пользовать как компас.
Достаточно слова, остальное – болтовня.
Я держал счастье за хвост, но оно вырвалось, оставив в моей руке лишь перо, которым я и пишу.