Глава 38
Кан, февраль 1170 года
Холодным днем на пороге весны, когда небо затягивали серые тучи, но сквозь них уже просвечивало набирающее силу солнце, Генрих готовился вернуться в Англию. Четыре года не ступал он на землю своего королевства, но неотложные проблемы в правительстве и грядущая коронация Гарри заставили его пуститься в дорогу. Чтобы перевезти двор через пролив, собрали сорок кораблей, и это притом, что Гарри поедет вслед за отцом только летом.
По призыву супруга Алиенора приехала в Кан. Генрих писал ей, что нуждается в ее помощи, чем вызвал у нее холодное любопытство. Должно быть, он оказался в безвыходной ситуации, раз снизошел до подобного признания.
Когда Алиенора со свитой прибыла, в большом донжоне замка Кан жизнь била ключом: шла подготовка к переезду королевского двора. На первый взгляд суматоха казалась совершенно беспорядочной, однако если присмотреться, то можно было заметить некое подобие системы. Ричард оглядывался по сторонам с видом гончей в новом, но очень интересном месте.
Алиенора собралась спешиваться, и у ее стремени как из-под земли возник Уильям Маршал. Она едва заметила его, ибо внимание было приковано к двум юношам, направляющимся к ней через двор. Гарри опять вырос и шагал уверенной, вразвалочку походкой. Ему почти пятнадцать – тот самый возраст, в котором его отец отправился в Англию в свой первый военный поход. Рядом с ним шел его единокровный брат-бастард – в стеганой котте и с кинжалом на левом бедре. Джеффри уже отпустил бородку, хотя та была еще совсем жидкой.
Оба молодых человека опустились перед ней на колено. Она жестом велела им встать и заключила Гарри в объятия. Джеффри потупился и отступил на шаг.
– Приветствую тебя, будущий король, – сказала Алиенора.
– Ждать осталось совсем недолго. – Сын выпятил грудь.
– О да.
Гарри обнял Ричарда, который тоже спрыгнул на землю.
– Папа купил мне нового коня – жеребца, – сообщил Гарри, сияя от гордости и самодовольства. – Пойдешь посмотреть?
Ричард разрывался между желанием увидеть коня и завистью, но постарался скрыть все чувства под маской равнодушия:
– Покажи, если хочешь.
Алиенора проводила взглядом сыновей и их брата-бастарда, свернувших в сторону конюшен.
– Иди с ними, – велела она Уильяму Маршалу. – Присмотри, чтобы все было в порядке.
– Госпожа. – Уильям поклонился и тоже ушел.
Слуга провел Алиенору в приготовленные для нее покои. Жаровни уже горели, но они еще не изгнали холода из каменных стен и полов, а по лестничным пролетам башни гуляли сквозняки. Кровать и багаж королевы привезли днем ранее, но пока не расставили все по местам, и хотя комната стала пригодной для жизни, ни уюта, ни комфорта в ней не чувствовалось. Алиенора поплотнее запахнула мантию и подошла к окну. По серому небу наперегонки с чайками неслись угольно-черные тучи. Генриха она заметила издалека – его ни с кем не спутать: короткая мантия и стремительная походка делали его узнаваемым на любом расстоянии. Ему на пути встретилась женщина в накидке цвета вероники и белом вимпле, и он остановился, чтобы сказать ей что-то. Зрение у Алиеноры было уже не то, что в молодости, и все-таки она различила, как Генрих прикоснулся к лицу своей собеседницы. Та, оглянувшись через плечо на башню замка, продолжила путь. Чуть поодаль ее ждал паланкин, она забралась внутрь, и ее унесли за ворота. Алиенора нахмурилась и отвернулась от окна, чтобы велеть прислуге закрыть ставни и зажечь больше свечей.
Через пару минут в покои ворвался Генрих. Все опустились перед ним на колени. Движением руки он приказал подданным подняться и без предисловий обратился к Алиеноре:
– Рад, что ты наконец приехала. Последние два дня мы то и дело высматривали тебя на дороге. – Он приблизился к ней, прижался к щеке губами в ритуальном поцелуе и тут же отошел.
– Мы ехали так быстро, как только могли. – (Почему же он, поджидая ее, не удалил из замка любовницу? Если Генрих действительно обрадовался приезду супруги, то причина тому – политика, а не личная приязнь.) – Но загонять лошадей не хотели.
Появились слуги с пирожками и кувшином сдобренного специями вина. Алиенора приняла кубок и встала с ним перед жаровней, чтобы согреться. В Пуатье она привыкла к солнечному свету и более теплому климату. В Нормандии этим февральским утром от холода у нее ныли кости.
– Когда ты отплываешь?
– В начале следующей недели, если ветер позволит. Гарри я оставлю на твоем попечении, и его жену тоже. – При виде короба с книгами у Генриха вспыхнули глаза, и он наклонился рассмотреть названия.
– Она здесь? – Алиенора старалась не выдать голосом свое раздражение.
– Еще нет, но скоро прибудет. Я хочу, чтобы вы, женщины, позаботились о ней, пока они с Гарри привыкают друг к другу.
– Ты определился с ее коронацией?
Генрих взял в руки книгу и перевернул несколько страниц.
– Думаю, что короную Гарри без Маргариты. Ей всего тринадцать лет. Будет правильнее сделать ее королевой, когда она повзрослеет и сможет принять на себя все обязанности.
– Людовика такое решение не обрадует.
Генрих нетерпеливо фыркнул:
– Разберусь я с Людовиком, тем более что пока ему не нужно ничего знать. Хотя нет, разумнее оставить себе свободу выбора и подготовить все к двойной коронации, а там посмотрим. – Он махнул рукой. – Пусть сошьют девчонке пару-тройку новых платьев. Королевой она все равно станет, раньше или позже.
Алиенора удовлетворенно кивнула. Такое решение устраивало ее как нельзя лучше, потому что она оставалась единственной королевой Англии и могла оказывать большее влияние на невестку.
– Как я понимаю, не Томас Бекет будет проводить церемонию?
Генрих посмотрел на нее так, будто она дала ему выпить уксуса.
– Я в нем не нуждаюсь! У меня есть папское разрешение на то, чтобы Гарри был коронован любым епископом по моему выбору.
– Ходят слухи, что Бекет отлучает от Церкви епископов, которых привлекают к участию в церемонии, и намеревается наложить на Англию интердикт.
– Ха! Мало ли что он там себе намеревается. – Генрих захлопнул книгу и, подхватив свой кубок с вином, тоже встал у жаровни. – Кстати, именно здесь мне потребуются твои дипломатические таланты.
– Вот как? – Алиенора кисло улыбнулась. – Это что-то новенькое. Ты всегда придерживался мнения, будто я надоедливая женщина, которая вечно сует нос не в свои дела, хотя ее удел – шитье да светские беседы с послами и епископами.
Сначала Генрих нахмурился, но потом невольно рассмеялся:
– Ну, если быть до конца честным, то да, так я и думаю.
– Что же изменилось? – Она пристально взглянула на него.
От зимней непогоды кожа на его щеках обветрилась, глаза покраснели от дыма походных костров и от долгой работы при тусклом свете свечи. В нем не осталось почти ничего от того гибкого, свежего юноши, за которого она выходила замуж. Но надо признать, что и она тоже стареет и теряет былой оптимизм.
– Твой долг – поддерживать меня и наших наследников.
Алиенора пила вино и смотрела на раскаленные угли в очаге. Будь жива его мать, Генрих управлял бы Нормандией с ее помощью. Супругу он призвал из Пуатье лишь потому, что ему больше ничего не оставалось. А насчет ее долга перед ним и детьми Генрих, конечно, прав, только вот все решения мужа направлены на достижение его собственных целей. Сама она выбрала бы иные пути.
– Чего тебе надо от меня?
– Бекет попытается помешать коронации Гарри. Он надеется, будто я позволю ему придерживаться той безумной клятвы: «Кроме того, что затрагивает честь Господа»! Ни за что! Бекет рассчитывает наложить интердикт в тот самый миг, как я ступлю на английскую землю. Ты должна следить за тем, чтобы ни один церковнослужитель с приказами от Бекета не пересек море. Пока грамота о наложении интердикта не достигнет Англии, священники нашего государства не обязаны подчиняться ей. Если я смогу остановить Бекета и папу, наш сын окажется помазанным королем, и тогда в колчанах Томаса не останется стрел.
– Люди начнут говорить, что коронация незаконна в глазах Господа, – предупредила Алиенора.
– Пусть болтают что хотят, – презрительно отмахнулся Генрих.
Алиенора склонила голову:
– Как пожелаешь. Я установлю в портах стражу и велю рыцарям задерживать всех подозрительных священников.
– Особенно приглядывай за епископом Вустерским, мои осведомители много чего о нем рассказывали. – Генрих поднял указательный палец. – Со всеми, кого задержат, обращайся вежливо и не открывай, что действуешь по моей указке.
Алиенора скривила губы. Он давал ей возможность исполнить роль королевы – стать посредницей и мироносицей, но заодно еще и возложил на нее ответственность.
– Значит, ты притащил меня сюда, чтобы я сделала за тебя грязную работу, да еще и осталась виноватой.