История русской армии. Cлавные военные традиции российских и советских полководцев - Сергей Павлович Андоленко. Страница 36

приказаниями полковников, — пишет он, — офицеры обращены в рабство. Тщеславие полковников сравнимо разве только с их ничтожеством. Солдат плачет горькими слезами и оплакивает свой черствый хлеб и службу». Дезертирства участились. В 1796 г. Румянцев издаст приказ, начинающийся многозначительной фразой: «Я получил повеление ее величества покончить с бесчестием полковников». Существует и другая проблема. Во многих полках солдат бьют. Смертная казнь отменена, но телесные наказания порой влекут за собой смерть. «Я видел зверей, которые били своих несчастных солдат просто ради удовольствия» (Ланжерон). Но было бы ошибочным считать, что подобные нравы царили во всей армии. Румянцев, Потемкин, Суворов сурово наказывают виновных и окружают солдат заботой. «Только ленивые, невежественные и жестокие офицеры могут бить солдат. Если солдат ошибается, значит, офицер не смог ему объяснить. Берегитесь, если солдат начнет воспринимать свое ружье как орудие пытки, а это неизбежно произойдет, если солдата бить на поле занятий; тогда он начнет ненавидеть и свое оружие, и свою службу» (Воронцов). Воронцов оставил нам свидетельство о воодушевляющем полки духе коллективизма: «Их имена никогда не менялись; это были названия провинций и мест знаменитых сражений, в которых отличились означенные полки; названия традиционно сохранялись в армии и служили ориентиром для других. Кто не знает, что Астраханский и Ингерманландский полки, как ни один другой, отличились в войнах при Петре Великом? Вся русская армия знает, что 1-й гренадерский решил исход битвы при Гросс-Егерсдорфе, что тот же полк и 3-й гренадерский добыли победу в сражениях при Кунерсдорфе и Кагуле. Все эти полки знали свои славные традиции, связанные с их именами, и ревностно старались хранить славу. Я был свидетелем, как после дела при Силистрии, где отличился 1-й гренадерский, фельдмаршал Румянцев, объезжая строй, благодарил гренадеров за мужество. Они ему крикнули: „Чему ты дивишься? Когда мы были другими?“» 1-й гренадерский полк единственный, который в царствование Екатерины II удостоился коллективной награды: аксельбант с вензелем императрицы для ношения на правом плече. Широко используются памятные медали. В 1769 г. учреждается военный орден Святого Георгия, который сохранит свой высокий престиж до самого конца русской армии. В 1945 г. советское руководство воспользуется его лентой для ордена Славы. Устанавливается традиция награждать отличившегося офицера шпагой, усыпанной бриллиантами. Вот несколько свидетельств иностранцев, видевших армию Екатерины II в действии. Де Гийоманш-Дюбокаж пишет: «Русская нация столь же храбра и предприимчива, как и дисциплинирована. Ей недостает лишь просвещения. Этот народ всегда хранил воинственный гений предков. Это гордые славяне, чье имя происходит от слова „слава“». Ланжерон дает лестную оценку солдату: «Русский солдат спартанец. Он умерен, как испанец, терпелив, как чех, горд, как англичанин, упрям, как швед, восторжен и ловок, как француз. Он не ведает жестокости. В его рядах никогда не услышишь ропота. Я говорил, что русский солдат послушен и верен своим государям; должен добавить, что в то же время он умен и часто очень верно судит людей и события». А Дюбокаж раскрывает нам одну из основных черт русского солдата, проходящую через всю историю, — стойкость: «Эти самые русские солдаты, строго исполняющие требования дисциплины, с того момента, как идут на вражеские штыки, слушаются только своей храбрости. При штурме Бендер в 1770 г. граф Панин, видя упорное сопротивление турок и отчаявшись взять крепость, приказал трубить отступление. Солдаты, взбешенные оказанным им сопротивлением, отказались подчиняться. „Уходите, — кричали они своим офицерам, — а мы хотим или погибнуть все до одного, или взять город“. И они его взяли!»

Глава 6. Павел I (1796–1801)

Царствование Павла I оказало столь же решающее влияние на развитие русской армии в XIX веке, как и царствование Петра Великого в XVIII. Но влияние первого представляется негативным. Твердо решив положить конец злоупотреблениям предыдущего царствования, восстановить порядок и дисциплину в армии, император пошел ошибочным путем. Отойдя от национальных традиций, он пытается превратить свою армию в копию прусской, навязывает ей совершенно бесполезные внешние признаки их школы. Тяжелое наследие царя, полученное его сыновьями, станет прямой причиной тех проблем, которые ослабят русскую армию в XIX веке. «Разрыв с основами русского военного искусства, — писал в 1911 г. генерал Байов, — был решительным, новые идеи настолько отличались от них, что военные реформы Павла задержали нормальное развитие армии на пятьдесят лет». Император почти не помнит своего отца, но сильно переживает из-за его трагической гибели. Он идеализирует его образ в своей памяти, считает себя обязанным продолжить его «дело». Екатерина не любит сына Петра III. Павел отдаляется от нее. Его шокирует распутство матери, сын обвиняет ее в узурпации власти и убежден в причастности к убийству отца [48]. Со временем неприкрытая враждебность к Екатерине перерастет в ненависть, которую Павел распространит на окружение императрицы и на все, что с ней связано. Наследник отстранен от дел, находится в немилости. Мать даже отбирает у него детей и сама воспитывает их. Этого вполне достаточно, чтобы испортить его характер, который в сочетании с тяжелой наследственностью превращает Павла в мрачного, подозрительного, вспыльчивого, деспотичного, непоследовательного, но при этом, в глубине души, очень доброго и благородного человека. Вспышки его гнева будут настолько сильными, что некоторые современники станут считать его неврастеником, даже безумцем. «Люди судят по внешним признакам, а они против меня», — пишет он. Под именем графа Северного Павел совершает два путешествия, которые окажут влияние на его последующую жизнь: в Потсдам и Версаль. В одном городе на него сильнейшее впечатление производят культ Фридриха II и прусская система. Вид превосходно обученных войск, выполняющих строевые приемы как один слаженный механизм, приводит его в восторг. Его завораживает царящий в Пруссии порядок. Роскошь и этикет другого города, напоминание о знаменитом «государство — это я», также наложат свой отпечаток на взгляды будущего императора и привьют аристократические вкусы. Потсдам и Версаль, уже приговоренные историей, вдохновят Павла на его реформы.

Гатчина

Школа, которую Павел навяжет русской армии, зарождается в Гатчине. В 1782 г. в своем имении царевич создает миниатюрную армию. Одетая в прусские мундиры, возглавляемая офицерами, отбросами русской и прусской армий, она занимается «шагистикой». Вокруг наследника складывается небольшой двор из фаворитов, которые учат своих солдат палочными ударами, считающимися желательными и необходимыми согласно прусской дисциплине. Доминирующей чертой Павла является страсть к военному делу, точнее, к внешним проявлениям, безграничная любовь к сложным экзерцициям сомкнутым строем и эволюциям на парадном плацу. Павел не принимал участия