И утренний воздух, упругий, сладко-холодный, подхватил ее, понес на своих бессмертных крыльях. Крыльях, вселивших в нее страсть, – ту страсть, которой она была лишена.
Выстрелов она уже не слышала.
И утренний воздух, упругий, сладко-холодный, подхватил ее, понес на своих бессмертных крыльях. Крыльях, вселивших в нее страсть, – ту страсть, которой она была лишена.
Выстрелов она уже не слышала.