— Всего одного.
Ричард чуть придвинулся, рука его все так же бродила по моей шее.
— И что ты ему сделала?
Я не знала, то ли отодвинуться, то ли прижаться ноющим лицом к прохладной гладкости его руки.
— Сломала ему руку и разбила колено.
— Зачем? — спросил Ричард.
— Он угрожал Шанг-Да и полез на меня с ножом. — В моем голосе послышалось придыхание.
Ричард придвинулся близко, еще ближе. Снял с головы это смешное полотенце, и густые волосы прохладными влажными прядями упали по сторонам лица, задевая мою кожу. Губы Ричарда были так близко к моим, что я ощущала его дыхание.
Я встала, отступила от него, все еще сжимая в руках одеяло, потом выпустила его, и мы с Ричардом уставились друг на друга.
— Почему, Анита? Ты же меня хочешь. Я это чувствую, чую носом, ощущаю на языке вкус твоего пульса.
— Спасибо за красочное описание, Ричард.
— Ты все еще хочешь меня, проведя столько времени в его постели. Меня ты хочешь.
— Такой поступок не станет правильным.
— Теперь ты верна Жан-Клоду?
— Просто пытаюсь не запутаться больше, чем сейчас, Ричард, вот и все.
— Сожалеешь о своем выборе?
— Без комментариев.
Он встал и шагнул ко мне. Я выставила руку, и он остановился. Тяжесть его взгляда была почти осязаемой, будто я читала его мысли — такие личные и глубоко интимные — о том, чего мы не делали никогда.
— Шериф Уилкс велел нам до завтрашней ночи умотать из Додж-сити, прихватить с собой наших телохранителей, и он все забудет. Обвинение в изнасиловании исчезнет, и ты вернешься к своей обычной жизни.
— Не могу, Анита. Они собираются охотиться на троллей с ружьями и собаками. Пока не буду знать, что тролли вне опасности, я не уеду.
Я вздохнула:
— До начала занятий меньше двух недель. Ты собираешься здесь остаться и потерять работу?
— Ты думаешь, Уилкс позволит делу затянуться так надолго?
— Нет, — ответила я. — Я думаю, до того он или его люди начнут убивать. Надо понять, чем так ценна эта земля.
— Если бы дело было в полезных ископаемых, то Грин подал бы заявку. Он не подал, значит, ему не нужно разрешение правительства и не нужны партнеры.
— Что это значит насчет разрешения и партнеров?
— Если бы он нашел, скажем, изумруды на землях, прилегающих к национальному парку, ему пришлось бы подать заявку и получить разрешение на открытие шахты в непосредственной близости к парку. Если бы найдено было что-то, требующее взрывных работ или глубокой проходки, например, свинец, ему могли бы понадобиться партнеры для финансирования. Тогда он тоже должен был бы подать заявку для привлечения перспективных партнеров.
— С каких пор ты начал изучать геологию? — спросила я.
Он улыбнулся:
— Мы пытались понять, что на этой земле связано с такими хлопотами. Логично было предположить наличие подземных ископаемых.
— Согласна, — кивнула я. — Но либо дело не в них, либо здесь что-то личное, и он не хочет делиться информацией. Так?
— Именно.
— Мне надо поговорить с Кэрри и другими биологами.
— Завтра.
— А почему не сегодня вечером?
— Ты это сама сказала там, снаружи: вервольфовская чертовщина.
— И что это значит?
— То, что до полнолуния четыре дня, а ты — моя лупа.
— Я слыхала, ты ведешь прием кандидаток на эту должность.
Он улыбнулся, на этот раз чуть ли не смущенно.
— Ты, наверное, удивишься, но многим женщинам я нравлюсь.
— Ты знаешь, что меня это не удивляет.
— И все-таки ты остаешься с Жан-Клодом, — с нажимом произнес он.
Я покачала головой:
— Ричард, не надо. Я буду здесь, постараюсь не дать убить тебя или кого-либо из нашей стаи, но давай отбросим личное.
Он подошел вплотную, и я подняла руки, отгораживаясь от него. В результате мои руки прижались к его голой груди. Сердце его билось в моих ладонях, как пойманный зверек.
— Не надо, Ричард.
— Я старался тебя ненавидеть, но я не могу. — Он накрыл мои руки своими ладонями, прижав их теснее.
— Постарайся еще.
Но это я могла только шепнуть.
Он наклонился ко мне, и я отстранилась.
— Если не высушишь сейчас волосы, их снова придется мочить.
— Готов пойти на этот риск. — Он придвигался ко мне, полураскрыв губы.
Я шагнула назад, высвобождая руки, и он отпустил меня. Силы у него хватило бы, чтобы меня удержать, и это все еще меня беспокоило.
Я попятилась к двери.
— Перестань любить меня, Ричард.
— Я пытался.
— Не пытайся, а сделай.
Спина моя уперлась в дверь, и я вслепую нашарила позади ручку.
— Ты убежала от меня в ту ночь. Убежала от меня к Жан-Клоду. Ты обернулась его телом как щитом, чтобы не подпустить меня.
Я открыла дверь, но Ричард вдруг оказался рядом, не давая ей распахнуться до конца. Я попыталась дернуть дверь, но с таким же успехом можно было дергать стену. Он придерживал дверь одной рукой против давления всего моего тела, и я не могла ее пошевелить. Такие вещи я терпеть не могу.
— Ричард, черт побери, отпусти меня!
— Ты больше боишься не Жан-Клода, а того, насколько сильно меня любишь. С ним ты по крайней мере знаешь, что не влюблена.
Все, хватит. Я втиснула тело как клин в полураскрытую дверь, чтобы Ричард не мог ее закрыть, но тянуть перестала. Я посмотрела на Ричарда, на каждый дюйм его великолепного тела.
— Быть может, я люблю Жан-Клода не точно так же, как люблю тебя.
Он улыбнулся.
— Не заносись, — сказала я. — Я действительно люблю Жан-Клода, но любовь — это еще не все, Ричард. Если бы ее было достаточно, я была бы сейчас не с Жан-Клодом, а с тобой. — Глядя в эти огромные карие глаза, я добавила: — Но я не с тобой, и одной любви мало. А теперь отпусти к чертовой матери эту гребаную дверь.
Он шагнул назад, опустив руки.
— Ее может быть достаточно, Анита.
Я мотнула головой и вышла на крыльцо. Темнота была густой и ощутимой, но еще не сплошной.
— В последний раз, когда ты меня послушался, ты в первый раз убил, и до сих пор от этого не оправился. Мне надо было застрелить Маркуса вместо тебя.
— Я бы никогда тебе этого не простил.
Я издала сухой и резкий звук — почти смех.
— Зато у тебя не было бы ненависти к себе. Чудовищем была бы я, а не ты.
Красивое лицо Ричарда вдруг стало очень печальным. Свет с него исчез.
— Что бы я ни делал, куда бы я ни шел, я остаюсь чудовищем, Анита. Монстром. Из-за этого ты и оставила меня.
Я спустилась по ступенькам и всмотрелась в него. Света в домике не было, и Ричард стоял в тени более темной, чем наступающая ночь.
— Кажется, ты говорил, что я тебя оставила, испугавшись, что слишком сильно люблю тебя.
Он вроде бы смешался на секунду, не зная, как реагировать на собственный же аргумент, обращенный против него. Наконец он посмотрел на меня.