Спали хорошо. Никто не беспокоил.
Мало того, по молчаливому уговору, командира будить не стали. Мол, после таких подвигов имеет полное право поспать дольше. Так что за шесть с лишком часов Менгарец отоспался даже с запасом. А открыв глаза и рассмотрев, что уже начинает резко темнеть, пробормотал с недовольством:
– Хорошо хоть по нужде проснулся! А то так бы всю ночь проспал!
Стоящий на посту виконт пожал плечами:
– Чего даром бодрствовать? Тем более что ужин, который разбойники готовят, уже утащить не удастся, уж больно они злые. Всё время в нашу сторону ругаются. Грозятся разными карами. Причём сразу видно, не так о гибели атамана переживают или остальной четвёрки, как по каше с ума сходят. Похоже, ты самую вкусную ухватил, командирскую…
– Уф! То-то я смотрю, мне так хорошо спалось, словно под лучшую музыку, а это мне дружно желали приятного аппетита! – веселился выползший из-под плаща эмиссар, делая разминочные упражнения. – А ещё какие новости?
– Вначале они гонца куда-то вниз отправили, потом тот вернулся с одним человеком. Да вот недавно ещё тридцать рыл подтянулось, сидят вокруг своего котла, ужинать собираются. Они, наверное, из другой банды, держатся явно особняком.
– М-да! Развелось тут, однако, всякой нечисти… И куда Павел Наглый смотрит?.. Завоеватель фигов! Так… а Лысые ещё на своих постах не уселись?
Словно ожидая этого вопроса, на прорубленной сквозь гребешок скал дороге появился отряд всадников. На этот раз в двадцать три воина. Чуть ли не все вместе, исключая оставшегося верхом командира, они тщательно прочесали место предстоящей засады, и трое из них, сгрузив сигнальный колокол, луки и огромные колчаны со стрелами, стали умащиваться на своих дежурных местах. Остальные вернулись в монастырь.
Теперь оставалось понять, будет ли смена воинов, сидящих в заслоне, и как часто её проводят? По сути, если целый день до того отсыпаться, то высидеть на таком непыльном и немокром посту одну ночь – сущие пустяки. Об этом говорили вещевые мешки, в которых наверняка имелось нечто из закуски да питьевая вода. Тем более что и разговаривать можно спокойно, а то и песни всю ночь петь, какие вздумается.
– Кстати, о разговорах, – забеспокоился эмиссар, обращаясь к мэтрам. – Вдруг из-за болтовни часовые не заснут? А могут за товарищами заметить нечто странное. Как тогда быть?
И опять последовал пространный ответ:
– Сон наступает не резко, и в моменты его приближения человек просто перестаёт адекватно воспринимать окружающую обстановку. То есть если болтал до того, так и уснёт, бормоча что-то себе под нос и думая, что ему отвечают. Незаменимое средство на все случаи жизни! Недаром тайну о сонных клопах мы храним как одну из самых важных для нашего баронства.
– Ладно, убедили… Но раз время пошло, теперь буду за этим трио лысых наблюдать не отрываясь… А пока занят, не откажусь от сунутого мне в руку бутерброда. Так как есть свободное время, можно немного и подкрепиться…
Мэтр Форш, укладывая в ладонь командира желаемое, не удержался от хмыканья:
– Тебя только и надо кормить трофейными продуктами…
– Ага! Или добить сразу, чтобы боевых товарищей не объедал! Хе-хе! Ладно, три трофейных мешка я уже приметил у монахов. Ну не станут же они всё употреблять в первые минуты своего дежурства!
– Кто знает… – словно накаркал Слиш. Внимательно следящий за лучниками Менгарец забормотал себе под нос:
– Хм! Один оглоед таки не утерпел, пока его товарищи притихли, полез в свой мешок… О! Неужели колбаса? Сволочь! Кусает, словно свою собственную… Ага, зевает! – И ещё через пару минут добавляет: – Господа! Преклоняюсь перед вашими клопами! Колбаса была только два раза надкушена, и Лысый спит, откинувшись назад! Не удивлюсь, если и храпит, как тюлень.
– А кто такой тюлень?
– Потом как-нибудь расскажу… Сандер-тэ! Что там видно со стороны лагеря?
– Уже почти ничего. Стали интенсивно и полностью гасить костры.
– Отлично, значит, ждать нас долго не заставят. – Виктор потирал руки, переходя на позицию у тропы. – Так, и где наши луки со стрелами? Ага, на месте! Теперь тут я сам подежурю, а вы связывайте все наши верёвки и сбрасывайте конец вниз на плато. Думаю, если мы спустимся с того края и пройдём к скалистому гребню вдоль самого обрыва, нас разбойники не заметят. Они-то ведь на Сияющее покрытие даже ногой ступить опасаются… О! А вот и первые гости!
Как минимум две попытки со стороны бандитов прорваться на скалу в ночное время Менгарец предвидел. А со своим зрением не только мог отбиться от нескольких сотен штурмующих, а даже восторженно ждал этого штурма. Причем не расстраивался, что стрел оставалось всего штук сорок. Не хватит – в ход пойдут булыжники, коих на скале предостаточное количество.
Конечно, нападающие поступили бы мудро, если бы дождались середины ночи, а то и ближе к утру атаковали. А до того просто делали бы вид, что кидают камни на тропу и заставляют защитников бдеть в шесть пар глаз, не спать всю ночь и нервничать. Но, видимо, слишком их впечатлила выходка бравого мечника с котлом и трупы лучших подельников. Скорее всего, они сами решили атаковать от страха, подозревая, что, пользуясь тёмным временем, это сделает противник.
На какой-то момент у Виктора и в самом деле мелькнула мысль:
«Почему бы мне не спуститься вниз и не повеселиться с королевским полуторником? Я-то всё прекрасно вижу, а они – нет!» – Но тут же эти размышления отогнал, присмотревшись к действиям злыдней. Те вокруг тропы поставили полукругом десяток лучников, а костры не залили водой, а плотно прикрыли плоскими камнями угли, и рядом поставили приготовленные к зажжению факелы. Только последует команда «Чужак здесь!», как появится освещение, и лазутчика нашпигуют стрелами. Первые атакующие уже довольно плотной цепочкой, прикрывая голову круглым щитом, а второй свободной рукой ощупывая тропу перед собой и порой касаясь сапог впереди идущего подельника, двинулись на штурм скалы. Полтора десятка то ли отчаянных добровольцев, то ли смутьянов, наказанных за плохое поведение. Медленно шли, осторожно. И подвиг укравшего у них кашу противника никто повторить не пытался. Да вряд ли кто из них и в дневное время мог взбежать настолько быстро по крутой тропе! А тут – ночь, темень – глаз самому себе выколоть можно.
Ну и настала пора отстрела. Причём начал лучник выбивать не первых, а с самого последнего в цепочке. Удачный выстрел – и шум катящегося вниз тела. Второй выстрел – второе тело так и замерло на тропе, словно прилегло отдохнуть. Третий – не убит сразу, послышался стон, переходящий в крик. Да и падение слишком странное получилось по звуку, никак не мог человек так оступиться. Мало того, в тишине были отчётливо слышны щелчки тетивы, не настолько лук беззвучное оружие, как хотелось бы. Но самое приятное для стреляющего, что идущие впереди, хоть и замерли на пару мгновений, не в силах понять, что делается ниже, решили штурмовать дальше. Подбадривая друг друга сиплым шёпотом, они даже попытались ускориться. И опять стрелок выбивал их до той поры, пока только двое, идущие на острие атаки, не остались в гипотетической сохранности.